Цитаты из книги «Дети мои»

Мыслимо ли, что все эти годы он жил, не зная? Что люди наверху, по обоим берегам реки, – также живут, не зная? Пьют эту воду, купаются в ней, крестят ею своих детей, полощут белье – не зная? Не зная о чем? О том, что река эта – полна смерти? Что дно ее устлано мертвецами, вода состоит из крови и предсмертных проклятий? Или, наоборот, – полна жизни? Настолько, что даже окончившие в ней свой путь избавлены от разложения? О том, что река эта – сплошная жестокость? Кладбище оружия и последних свидетельств? Или наоборот – истинное милосердие? Терпеливое милосердие, накрывающее волной и уносящее течением все дикое, жестокое, варварское? О том, что река эта – сплошной обман? Мнимая красота, скрывающая беспримерное уродство? Или, наоборот, – одна только правда? Чистая, бережно сохраненная правда – веками ожидающая тех, кто без страха пройдет по ее дну с открытыми глазами?

Страх ушел из Баха. Он осознал это именно сейчас, глубокой ночью, разглядывая свое тело в неверном свете свечи. Осознал ясно, что не боится больше ни жестокосердных односельчан, ни суровых киргизов. Ни голода, ни войны, ни бродяг-лиходеев. Ни потери любимой женщины, ни бессмысленности своего труда. Ни даже ухода детей. Все это уже было в его жизни. Случилось – и ушло, стало песком, утекло в Волгу. И страха – не стало. Впервые за полвека жизни.

Тысячи мыслей, настолько изветшалых, что они уже начали разлагаться внутри черепной коробки

главный наш враг: вбитые в голову слова, вбитые в голову мысли!

– Тогда зачем же повторяешь, как дрессированный скворец, что вбили тебе в голову с детства? Вот он, главный наш враг: вбитые в голову слова, вбитые в голову мысли! Тысячи слов, крытых пылью и паутиной. Тысячи мыслей, настолько изветшалых, что они уже начали разлагаться внутри черепной коробки…