Отзывы на книги автора «Генрик Сенкевич»

Стыд и позор мои белым тапочкам, но несмотря на пятилетку, проведенную в стенах истфака, дожив до своих... эээ... 18 лет я так до сих пор и не прочла ни одной книги Сенкевича. Великолепная польская экранизация "Огнем и мечом" засмотрена до дыр (и на русском, и на польском), по творческому пути Богдана Хмельницкого я там вообще курсак в свое время писала. А про Сенкевича только слышала. Рассказывали много хорошего, хвалили... Но объять необъятное невозможно, поэтому пан Сенкевич не один год пылился в моем ридере. И если бы не флешмоб и замечательный совет замечательной Roni , то покрываться ему толстым слоем пыли не один год. Но, наконец, свершилось.

Во-первых, я получила несказанное удовольствие от авторского языка. Обычно книги на русском я читаю быстро, а следовательно бегло. Удовольствие, конечно, получаю, но не такое. "Камо грядеши" я взялась читать на польском, а поскольку язык у Сенкевича очень красивый и насыщенный, то читалось не быстро. И это было книге только в плюс.

Во-вторых, всяческих похвал заслуживает сам сюжет. Я в принципе знала, что история разворачивается во времена сумасшедшего Нерона, пожара в Риме и что история, собственно, о любви. Казалось бы достаточно. На деле так и оказалось, вот только благодаря тому, что книга читалась без малого месяц, Рим настолько поглотил меня, что я порой удивлялась, выходя из автобуса, где же толпы людей, спешащих в амфитеатры, чтобы увидеть кровавое зрелище? Где толпы христиан, идущих в последний путь? Куда испарились дворцы римской знати и сами патриции?

Обычно в любом романе я подсознательно выбираю для себя сюжетную линию, на которой сосредотачиваюсь. Это примерно так же, как девочки в школе читают "Войну и мир": батальные сцены по диагонали, а про любовь - вдумчиво и с замиранием сердца. Читая "Камо грядеши", я разрывалась между Римом, христианством и любовью. Рим - столица всего цивилизованного мира, город, ежедневно требующий хлеба и зрелищ, погрязший в разгуле и разврате, захлебнувшийся своими пороками и едва не погибший, неконтролируемая толпа, управляемая сумасшедшим императором и его приспешниками... Новорожденная вера, которая еще не успела покорить весь мир, но осторожными маленькими шажками укрепляется среди тех, кто умудрился сохранить чистое сердце в эпицентре роскоши и порока. При чем я бы даже не сосредотачивалась на христианстве - для меня было главным отнюдь не оно, а, скорее, то чистое чувство, та вера, которая может перевернуть мир с ног на голову... И любовь, которая начинается с безумного желания обладать, приносящего несчастья и горе, а заканчивается трогательной историей, которая заставляет звезду Ромео и Джульетты померкнуть на ее фоне.

Хотя я и дочитала "Камо грядеши" два месяца назад, стоило взяться за отзыв, как вся боль, весь надрыв романа снова нависли надо мной. Именно такой для меня и должна быть Книга с большой буквы. Must read.

128/300

ФМ-2014: 09/15

Чего только я не ждала от этой книги... Скуки, зевоты, крепкого сна по ночам? Ждала. Медленного прочтения? Ждала. Исторических предпосылок развала Римской империи и прочей лабуды, навевающей на меня дрему еще со школьных времен? Ждала. И очень сильно ошиблась. Никто бы, наверное, не ошибся сильнее. Эпик фэйл тебе, Юля, в карму. Что же я получила?

Мощную историю двух влюбленных, друг в друга и в Христа, на фоне великолепнейших исторических декораций Древнего Рима. Амфитеатры для зрелищ, акведуки для воды, Аппиева дорога то тут, то там мельтешит, тоги, туники, рабы и рабыни, правление безумца Нерона, пьяные оргии, гладиаторские бои, умерщвление животных, предатели на предателях, интриги, скандалы, расследования... и тут же чистая, как капелька воды в ручье, христианская дева с розовыми ланитами, в просвечивающей тоге с невинным взглядом, и тут же брутальный телохранитель с преданным сердцем, способный разорвать зубра на арене, и тут же ослепленный желанием (возможно похотью, а возможно любовью, так чем же?) воин из высокородной семьи, и тут же хитроумный интриган, сибарит и эстет приближенный Нерона, и тут же сам Нерон со всеми задатками великого правителя, но обезумевший от неограниченной власти... и тут же история обретения веры. Как она могла тебе, Юля, не понравиться, окстись? Что же меня зацепило?

История обретения веры, да. Виниций, и его обращение в христианина, чудесное превращение из брутального похотливого воина в агнца божьего, во Христа верующего, возлюбившего всех врагов своих, как самого себя. Для меня это крайне щепетильная тема, поскольку вот сейчас меня, возможно, берут на прицел спецслужбы РПЦ в связи в последующим оскорблением чувств верующих, но я не переношу все эти бутафорские золотые колокола, 160 церквей, понатыканных в каждом городском палисаднике, куда ни взглянь, попов, зарабатывающих на вымерших обрядах и так далее. Снимите колокола, накормите старушек. Постройте вместо пятой церкви на район детский сад. Пустите помолиться со своей свечой, бесплатной. Так. Кажется, я увлеклась. Ну, в общем, посредников с рясами и бородами в чрезвычайно личные отношения между человеком и всевышним нематериальным я допускать не хочу. Простите меня.

Однако здесь, у Сенкевича, я прониклась. Виниций на протяжении всей книги медленно и постепенно, с очень большим трудом меняется, проникается любовью к чуждому ему Христу и уважением к его идеям. Как? Почему? Вообще любопытно было читать и рассуждать о природе этого вероучения. Почему именно Христос? Ведь наверняка в то смутное время было много проповедников и лжепроповедников. Почему именно он? Харизма? Настолько верил в то, что он и есть Божий сын? Это ли не безумие, иное, чем у Нерона, но все-таки безумие.
Или все дело-таки в смысле учения? Вероятно, на фоне всеобщего разврата, злодеяний, оргий, бесконечных убийств, такое учение (тогда еще и не религия вовсе) было как луч света, как капля росы в пустыне. Люди в Риме банально устали от сумасшедшего правителя и приносимых им ценностей.

Какие же могли быть ценности в мире, где правит безумие? Мир, в котором лучше жить незамеченным, всеми забытым, от власти подальше (что-то тут смешно стало), мир, в котором даже искусство принесено в жертву мании величия одного лишь человека. "Какой великий артист погибает". Воистину. Калигула, Тиберий, теперь Нерон запустили закат величайшей из цивилизаций (на мой, естественно, вкус). Страшнее бога-императора зверя нет. И единственный, кто может хоть как-то управлять Нероном, а то и противостоять ему, - Петроний. Мой любимый герой. Да-да, интриган, сибарит и эстет - мой любимый герой. А его последнее письмо - это просто услада для моих ушей, цитировать, не перецитировать.

"Ваше учение не для меня. Мне любить вифинцев, которые носят мои носилки, египтян, отапливающих мои бани, Агенобарба и Тигеллина? Клянусь белыми коленами Харит, что, даже если бы я хотел, все равно не сумею. В Риме найдется не менее ста тысяч человек, у которых либо торчащие лопатки, либо толстые колени, либо иссохшие икры, либо круглые глаза, либо чересчур большие головы. Прикажешь мне также и их любить? Где же мне взять эту любовь, если я не чувствую ее в сердце?

Кто любит красоту, по одной этой причине неспособен любить безобразие. Другое дело - не верить в наших богов, но их можно любить, как любили Фидий, и Пракситель, и Мирон, и Скопас, и Лисипп.

<...> запах фиалок также будет мне всегда приятней, нежели вонь грязного "ближнего" из Субуры".

"Я жил как хотел, и умру как мне нравится."

Скорее всего, поляк Сенкевич ратовал в этой книге за холодную строгость христианства, подчеркивая мудрость и справедливость последних апостолов Петра и Павла и противопоставляя им фанатизм проповедника Криспа. Но вышло так, что я, и вроде бы многие другие читатели, увидели другой призыв. За Петрония. За красоту. За гармонию. За чистоту. А влюбленные... а что влюбленные, не будем мешать любящим сердцам, пусть даже в этих отношениях их трое, навеки связанные во Христе.

Аминь.

Чего только я не ждала от этой книги... Скуки, зевоты, крепкого сна по ночам? Ждала. Медленного прочтения? Ждала. Исторических предпосылок развала Римской империи и прочей лабуды, навевающей на меня дрему еще со школьных времен? Ждала. И очень сильно ошиблась. Никто бы, наверное, не ошибся сильнее. Эпик фэйл тебе, Юля, в карму. Что же я получила?

Мощную историю двух влюбленных, друг в друга и в Христа, на фоне великолепнейших исторических декораций Древнего Рима. Амфитеатры для зрелищ, акведуки для воды, Аппиева дорога то тут, то там мельтешит, тоги, туники, рабы и рабыни, правление безумца Нерона, пьяные оргии, гладиаторские бои, умерщвление животных, предатели на предателях, интриги, скандалы, расследования... и тут же чистая, как капелька воды в ручье, христианская дева с розовыми ланитами, в просвечивающей тоге с невинным взглядом, и тут же брутальный телохранитель с преданным сердцем, способный разорвать зубра на арене, и тут же ослепленный желанием (возможно похотью, а возможно любовью, так чем же?) воин из высокородной семьи, и тут же хитроумный интриган, сибарит и эстет приближенный Нерона, и тут же сам Нерон со всеми задатками великого правителя, но обезумевший от неограниченной власти... и тут же история обретения веры. Как она могла тебе, Юля, не понравиться, окстись? Что же меня зацепило?

История обретения веры, да. Виниций, и его обращение в христианина, чудесное превращение из брутального похотливого воина в агнца божьего, во Христа верующего, возлюбившего всех врагов своих, как самого себя. Для меня это крайне щепетильная тема, поскольку вот сейчас меня, возможно, берут на прицел спецслужбы РПЦ в связи в последующим оскорблением чувств верующих, но я не переношу все эти бутафорские золотые колокола, 160 церквей, понатыканных в каждом городском палисаднике, куда ни взглянь, попов, зарабатывающих на вымерших обрядах и так далее. Снимите колокола, накормите старушек. Постройте вместо пятой церкви на район детский сад. Пустите помолиться со своей свечой, бесплатной. Так. Кажется, я увлеклась. Ну, в общем, посредников с рясами и бородами в чрезвычайно личные отношения между человеком и всевышним нематериальным я допускать не хочу. Простите меня.

Однако здесь, у Сенкевича, я прониклась. Виниций на протяжении всей книги медленно и постепенно, с очень большим трудом меняется, проникается любовью к чуждому ему Христу и уважением к его идеям. Как? Почему? Вообще любопытно было читать и рассуждать о природе этого вероучения. Почему именно Христос? Ведь наверняка в то смутное время было много проповедников и лжепроповедников. Почему именно он? Харизма? Настолько верил в то, что он и есть Божий сын? Это ли не безумие, иное, чем у Нерона, но все-таки безумие.
Или все дело-таки в смысле учения? Вероятно, на фоне всеобщего разврата, злодеяний, оргий, бесконечных убийств, такое учение (тогда еще и не религия вовсе) было как луч света, как капля росы в пустыне. Люди в Риме банально устали от сумасшедшего правителя и приносимых им ценностей.

Какие же могли быть ценности в мире, где правит безумие? Мир, в котором лучше жить незамеченным, всеми забытым, от власти подальше (что-то тут смешно стало), мир, в котором даже искусство принесено в жертву мании величия одного лишь человека. "Какой великий артист погибает". Воистину. Калигула, Тиберий, теперь Нерон запустили закат величайшей из цивилизаций (на мой, естественно, вкус). Страшнее бога-императора зверя нет. И единственный, кто может хоть как-то управлять Нероном, а то и противостоять ему, - Петроний. Мой любимый герой. Да-да, интриган, сибарит и эстет - мой любимый герой. А его последнее письмо - это просто услада для моих ушей, цитировать, не перецитировать.

"Ваше учение не для меня. Мне любить вифинцев, которые носят мои носилки, египтян, отапливающих мои бани, Агенобарба и Тигеллина? Клянусь белыми коленами Харит, что, даже если бы я хотел, все равно не сумею. В Риме найдется не менее ста тысяч человек, у которых либо торчащие лопатки, либо толстые колени, либо иссохшие икры, либо круглые глаза, либо чересчур большие головы. Прикажешь мне также и их любить? Где же мне взять эту любовь, если я не чувствую ее в сердце?

Кто любит красоту, по одной этой причине неспособен любить безобразие. Другое дело - не верить в наших богов, но их можно любить, как любили Фидий, и Пракситель, и Мирон, и Скопас, и Лисипп.

<...> запах фиалок также будет мне всегда приятней, нежели вонь грязного "ближнего" из Субуры".

"Я жил как хотел, и умру как мне нравится."

Скорее всего, поляк Сенкевич ратовал в этой книге за холодную строгость христианства, подчеркивая мудрость и справедливость последних апостолов Петра и Павла и противопоставляя им фанатизм проповедника Криспа. Но вышло так, что я, и вроде бы многие другие читатели, увидели другой призыв. За Петрония. За красоту. За гармонию. За чистоту. А влюбленные... а что влюбленные, не будем мешать любящим сердцам, пусть даже в этих отношениях их трое, навеки связанные во Христе.

Аминь.

Чего только я не ждала от этой книги... Скуки, зевоты, крепкого сна по ночам? Ждала. Медленного прочтения? Ждала. Исторических предпосылок развала Римской империи и прочей лабуды, навевающей на меня дрему еще со школьных времен? Ждала. И очень сильно ошиблась. Никто бы, наверное, не ошибся сильнее. Эпик фэйл тебе, Юля, в карму. Что же я получила?

Мощную историю двух влюбленных, друг в друга и в Христа, на фоне великолепнейших исторических декораций Древнего Рима. Амфитеатры для зрелищ, акведуки для воды, Аппиева дорога то тут, то там мельтешит, тоги, туники, рабы и рабыни, правление безумца Нерона, пьяные оргии, гладиаторские бои, умерщвление животных, предатели на предателях, интриги, скандалы, расследования... и тут же чистая, как капелька воды в ручье, христианская дева с розовыми ланитами, в просвечивающей тоге с невинным взглядом, и тут же брутальный телохранитель с преданным сердцем, способный разорвать зубра на арене, и тут же ослепленный желанием (возможно похотью, а возможно любовью, так чем же?) воин из высокородной семьи, и тут же хитроумный интриган, сибарит и эстет приближенный Нерона, и тут же сам Нерон со всеми задатками великого правителя, но обезумевший от неограниченной власти... и тут же история обретения веры. Как она могла тебе, Юля, не понравиться, окстись? Что же меня зацепило?

История обретения веры, да. Виниций, и его обращение в христианина, чудесное превращение из брутального похотливого воина в агнца божьего, во Христа верующего, возлюбившего всех врагов своих, как самого себя. Для меня это крайне щепетильная тема, поскольку вот сейчас меня, возможно, берут на прицел спецслужбы РПЦ в связи в последующим оскорблением чувств верующих, но я не переношу все эти бутафорские золотые колокола, 160 церквей, понатыканных в каждом городском палисаднике, куда ни взглянь, попов, зарабатывающих на вымерших обрядах и так далее. Снимите колокола, накормите старушек. Постройте вместо пятой церкви на район детский сад. Пустите помолиться со своей свечой, бесплатной. Так. Кажется, я увлеклась. Ну, в общем, посредников с рясами и бородами в чрезвычайно личные отношения между человеком и всевышним нематериальным я допускать не хочу. Простите меня.

Однако здесь, у Сенкевича, я прониклась. Виниций на протяжении всей книги медленно и постепенно, с очень большим трудом меняется, проникается любовью к чуждому ему Христу и уважением к его идеям. Как? Почему? Вообще любопытно было читать и рассуждать о природе этого вероучения. Почему именно Христос? Ведь наверняка в то смутное время было много проповедников и лжепроповедников. Почему именно он? Харизма? Настолько верил в то, что он и есть Божий сын? Это ли не безумие, иное, чем у Нерона, но все-таки безумие.
Или все дело-таки в смысле учения? Вероятно, на фоне всеобщего разврата, злодеяний, оргий, бесконечных убийств, такое учение (тогда еще и не религия вовсе) было как луч света, как капля росы в пустыне. Люди в Риме банально устали от сумасшедшего правителя и приносимых им ценностей.

Какие же могли быть ценности в мире, где правит безумие? Мир, в котором лучше жить незамеченным, всеми забытым, от власти подальше (что-то тут смешно стало), мир, в котором даже искусство принесено в жертву мании величия одного лишь человека. "Какой великий артист погибает". Воистину. Калигула, Тиберий, теперь Нерон запустили закат величайшей из цивилизаций (на мой, естественно, вкус). Страшнее бога-императора зверя нет. И единственный, кто может хоть как-то управлять Нероном, а то и противостоять ему, - Петроний. Мой любимый герой. Да-да, интриган, сибарит и эстет - мой любимый герой. А его последнее письмо - это просто услада для моих ушей, цитировать, не перецитировать.

"Ваше учение не для меня. Мне любить вифинцев, которые носят мои носилки, египтян, отапливающих мои бани, Агенобарба и Тигеллина? Клянусь белыми коленами Харит, что, даже если бы я хотел, все равно не сумею. В Риме найдется не менее ста тысяч человек, у которых либо торчащие лопатки, либо толстые колени, либо иссохшие икры, либо круглые глаза, либо чересчур большие головы. Прикажешь мне также и их любить? Где же мне взять эту любовь, если я не чувствую ее в сердце?

Кто любит красоту, по одной этой причине неспособен любить безобразие. Другое дело - не верить в наших богов, но их можно любить, как любили Фидий, и Пракситель, и Мирон, и Скопас, и Лисипп.

<...> запах фиалок также будет мне всегда приятней, нежели вонь грязного "ближнего" из Субуры".

"Я жил как хотел, и умру как мне нравится."

Скорее всего, поляк Сенкевич ратовал в этой книге за холодную строгость христианства, подчеркивая мудрость и справедливость последних апостолов Петра и Павла и противопоставляя им фанатизм проповедника Криспа. Но вышло так, что я, и вроде бы многие другие читатели, увидели другой призыв. За Петрония. За красоту. За гармонию. За чистоту. А влюбленные... а что влюбленные, не будем мешать любящим сердцам, пусть даже в этих отношениях их трое, навеки связанные во Христе.

Аминь.

...litera scripta manet...

...золочёным тиснением проступают сквозь кожу переплёта заглавные словеса верительной грамоты Нобелевской премии. Ярче других: «выдающийся эпос». Перед вами – «Огнём и мечом» польского писателя Генрика Сенкевича. Внутри – один из самых драматических и, вместе с тем, завораживающих отрывков из летописи земель, ныне зовущихся Niepodległa Polska и незалежна Україна. Это при том, что даже в тот период, а освещается хронология восстания Богдана Хмельницкого 1648-54 годов, ничем уж совсем экстраординарным данные события не изобиловали. Всё было как всегда: в корчмах – наливали, крестьяне – пахали, бунтовщики – бунтовали, бедные – беднели, а богатые – богатели. Правители плели интриги, за которые их воинства, в перерывах между приступами мертвецкого пьянства и грабежа захваченных земель, сражались, побеждали, проигрывали и умирали. И разрешение любых неоднозначностей, допускающих изначальную двойственность трактования, происходило исключительно с применением мантры «казнить-линчевать». Так что романтизация и популяризация образов описываемой эпохи заслуга практически исключительно великолепного авторского таланта. Подобно латинской пословице из эпиграфа, написанное в книге теперь уже не вырубишь даже топором. Было так на самом деле, или нет, но для многих читателей казацкий бунт семнадцатого столетия останется в восприятии именно таким, каким его изобразил пан Сенкевич. Повествованием не то убедительным, не то убеждающим. А местами, и попросту – выдуманным. Но воспринимаемым, тем не менее, до странного правдоподобно. И даже доверительно. Вереницы букв которого, незаметно для читающего, сливаются в слова. Те, в свою очередь, сплетаются узором абзацев, из которых и сложено это, несмотря на впечатляющий объём, удивительно короткое и головокружительно увлекающее сказание о казаке и татарине, шляхтиче и русиче, Украйне и Речи Посполитой, Диком Поле и Сечи Запорожской. О том, как огнём и мечом, благородством и отвагой, подлостью и доблестью, смекалкой и хитростью, пирами и посольствами, ратными подвигами и злобными деяниями триста лет тому назад писалась история земли русской...

...и ведь историческая трилогия, первым томом которой и является «Огнём и мечом», в результате стала самым кассовым, да простят меня поклонники классической литературы за такое определение, творением знаменитого поляка. Общая сумма полученных за трёхкнижие гонораров, ещё при жизни автора перевалила за отметку в 70000 царских рублей. Что, в переводе на нынешние финансы, составляло бы где-то порядка двух с половиной миллионов (sic!) долларов США. Но Нобеля просто за такое даже в те времена не давали. Тут дело в другом. Время написания – 1884-ый. В 2014-ом сто тридцать годов уж книге будет, между прочим. Но вот ведь штука, столь почтенный, да что там – откровенно дремучий, возраст не ощущается совершенно. Архаизмом тут и не пахло. Роман задорен, кипуч и читается, как лучшие достижения современной литературы. Одновременно с тем, события книги разворачиваются с деланной неспешностью, неотвратимо, с неукротимым достоинством и тяжеловесным изяществом идеально вышколенной панцирной фаланги. Получаемый таким противоборственным разнообразием эффект, оказывает воздействие, если и не магическое, то уж сродни лёгкому гипнозу определённо. Конечно, по ходу чтения, может показаться, что пан Сенкевич изваял собственную версию «Трёх мушкетеров» Дюма. Но не стоит обманываться. Это исторический трактат. Практически – скрижаль. Волею случая проступивший на бумаге в виде удивительно поэтичной, беллетризированной приключенческой прозы. Ценность исторического труда, побуждающего отдельными местами к откровенному хихикающему веселью, невозможно определить в скупых рамках метрики «понравился-непонравился-безразлично». Даже современный читатель, одурманенный миазмами доподлинно вымышленных интриг и хитросплетений вестеросских королевств, и никогда не происходивших приключений славного малого Рейнмара, прозываемого Рейневаном, поневоле вынужден будет проникнуться необоримой мощью исполинской поступи описанных в романе событий. Ибо из них и им подобных и проистекает вся нынешняя фэнтезийная и альтернативно историческая проза. По крайней мере – лучшая её часть. А ведь это, как и упоминалось выше, всего лишь малая частица истории меньшей половины европейских земель. И рассказ ведётся всего-то о шести годах одного века. И, по раздумии, читатель вправе предположить, что не в тысячах лет придуманной хронологии многих миров, стало быть, книжная сила. А в Слове она. И в Образах, им порождаемых. Что в действительности, и не придумывая очередной трёхручный арбалет и ещё один элитный орден конных саблеметателей, можно владеть вниманием читающего безраздельно: от корки до корки, от предисловия до оглавления...

P.S. ...в постскриптуме – немного о героях книги. В отличие от четвёрки вымышленных приключенцев, каковые нарочито литературные, главные отрицательные персонажи – Богун и Хмельницкий – вышли из под пера Сенкевича доподлинными великими людьми своего времени. Благородными, безжалостными, изворотливыми, подлыми и достойными порицания и восхищения скопом. В общем, личностями предельно противоречивыми, но, безусловно, способными увековечить память о себе и собственных деяниях в умах будущих поколений...

P.P.S. ...на сладкое – приторная, концентрированного авторского мастерства, цитата:

Стычки под орудийным огнем уже начались. С флангового укрепления были видны и отдельные всадники, и целые группки, мерявшиеся друг с другом силами. Это татары сходились с сине-желтыми казаками Потоцких. Всадники наскакивали друг на друга, проворно разлетались в стороны, объезжали друг друга с боков, перестреливались из пистолетов и луков, метали копья и пытались заарканить один другого. Издали стычки эти казались скорее игрой, и только кони, там и сям бегавшие без всадников по лугу, были свидетельством тому, что игра велась не на жизнь, а на смерть.

...litera scripta manet...

...золочёным тиснением проступают сквозь кожу переплёта заглавные словеса верительной грамоты Нобелевской премии. Ярче других: «выдающийся эпос». Перед вами – «Огнём и мечом» польского писателя Генрика Сенкевича. Внутри – один из самых драматических и, вместе с тем, завораживающих отрывков из летописи земель, ныне зовущихся Niepodległa Polska и незалежна Україна. Это при том, что даже в тот период, а освещается хронология восстания Богдана Хмельницкого 1648-54 годов, ничем уж совсем экстраординарным данные события не изобиловали. Всё было как всегда: в корчмах – наливали, крестьяне – пахали, бунтовщики – бунтовали, бедные – беднели, а богатые – богатели. Правители плели интриги, за которые их воинства, в перерывах между приступами мертвецкого пьянства и грабежа захваченных земель, сражались, побеждали, проигрывали и умирали. И разрешение любых неоднозначностей, допускающих изначальную двойственность трактования, происходило исключительно с применением мантры «казнить-линчевать». Так что романтизация и популяризация образов описываемой эпохи заслуга практически исключительно великолепного авторского таланта. Подобно латинской пословице из эпиграфа, написанное в книге теперь уже не вырубишь даже топором. Было так на самом деле, или нет, но для многих читателей казацкий бунт семнадцатого столетия останется в восприятии именно таким, каким его изобразил пан Сенкевич. Повествованием не то убедительным, не то убеждающим. А местами, и попросту – выдуманным. Но воспринимаемым, тем не менее, до странного правдоподобно. И даже доверительно. Вереницы букв которого, незаметно для читающего, сливаются в слова. Те, в свою очередь, сплетаются узором абзацев, из которых и сложено это, несмотря на впечатляющий объём, удивительно короткое и головокружительно увлекающее сказание о казаке и татарине, шляхтиче и русиче, Украйне и Речи Посполитой, Диком Поле и Сечи Запорожской. О том, как огнём и мечом, благородством и отвагой, подлостью и доблестью, смекалкой и хитростью, пирами и посольствами, ратными подвигами и злобными деяниями триста лет тому назад писалась история земли русской...

...и ведь историческая трилогия, первым томом которой и является «Огнём и мечом», в результате стала самым кассовым, да простят меня поклонники классической литературы за такое определение, творением знаменитого поляка. Общая сумма полученных за трёхкнижие гонораров, ещё при жизни автора перевалила за отметку в 70000 царских рублей. Что, в переводе на нынешние финансы, составляло бы где-то порядка двух с половиной миллионов (sic!) долларов США. Но Нобеля просто за такое даже в те времена не давали. Тут дело в другом. Время написания – 1884-ый. В 2014-ом сто тридцать годов уж книге будет, между прочим. Но вот ведь штука, столь почтенный, да что там – откровенно дремучий, возраст не ощущается совершенно. Архаизмом тут и не пахло. Роман задорен, кипуч и читается, как лучшие достижения современной литературы. Одновременно с тем, события книги разворачиваются с деланной неспешностью, неотвратимо, с неукротимым достоинством и тяжеловесным изяществом идеально вышколенной панцирной фаланги. Получаемый таким противоборственным разнообразием эффект, оказывает воздействие, если и не магическое, то уж сродни лёгкому гипнозу определённо. Конечно, по ходу чтения, может показаться, что пан Сенкевич изваял собственную версию «Трёх мушкетеров» Дюма. Но не стоит обманываться. Это исторический трактат. Практически – скрижаль. Волею случая проступивший на бумаге в виде удивительно поэтичной, беллетризированной приключенческой прозы. Ценность исторического труда, побуждающего отдельными местами к откровенному хихикающему веселью, невозможно определить в скупых рамках метрики «понравился-непонравился-безразлично». Даже современный читатель, одурманенный миазмами доподлинно вымышленных интриг и хитросплетений вестеросских королевств, и никогда не происходивших приключений славного малого Рейнмара, прозываемого Рейневаном, поневоле вынужден будет проникнуться необоримой мощью исполинской поступи описанных в романе событий. Ибо из них и им подобных и проистекает вся нынешняя фэнтезийная и альтернативно историческая проза. По крайней мере – лучшая её часть. А ведь это, как и упоминалось выше, всего лишь малая частица истории меньшей половины европейских земель. И рассказ ведётся всего-то о шести годах одного века. И, по раздумии, читатель вправе предположить, что не в тысячах лет придуманной хронологии многих миров, стало быть, книжная сила. А в Слове она. И в Образах, им порождаемых. Что в действительности, и не придумывая очередной трёхручный арбалет и ещё один элитный орден конных саблеметателей, можно владеть вниманием читающего безраздельно: от корки до корки, от предисловия до оглавления...

P.S. ...в постскриптуме – немного о героях книги. В отличие от четвёрки вымышленных приключенцев, каковые нарочито литературные, главные отрицательные персонажи – Богун и Хмельницкий – вышли из под пера Сенкевича доподлинными великими людьми своего времени. Благородными, безжалостными, изворотливыми, подлыми и достойными порицания и восхищения скопом. В общем, личностями предельно противоречивыми, но, безусловно, способными увековечить память о себе и собственных деяниях в умах будущих поколений...

P.P.S. ...на сладкое – приторная, концентрированного авторского мастерства, цитата:

Стычки под орудийным огнем уже начались. С флангового укрепления были видны и отдельные всадники, и целые группки, мерявшиеся друг с другом силами. Это татары сходились с сине-желтыми казаками Потоцких. Всадники наскакивали друг на друга, проворно разлетались в стороны, объезжали друг друга с боков, перестреливались из пистолетов и луков, метали копья и пытались заарканить один другого. Издали стычки эти казались скорее игрой, и только кони, там и сям бегавшие без всадников по лугу, были свидетельством тому, что игра велась не на жизнь, а на смерть.

...litera scripta manet...

...золочёным тиснением проступают сквозь кожу переплёта заглавные словеса верительной грамоты Нобелевской премии. Ярче других: «выдающийся эпос». Перед вами – «Огнём и мечом» польского писателя Генрика Сенкевича. Внутри – один из самых драматических и, вместе с тем, завораживающих отрывков из летописи земель, ныне зовущихся Niepodległa Polska и незалежна Україна. Это при том, что даже в тот период, а освещается хронология восстания Богдана Хмельницкого 1648-54 годов, ничем уж совсем экстраординарным данные события не изобиловали. Всё было как всегда: в корчмах – наливали, крестьяне – пахали, бунтовщики – бунтовали, бедные – беднели, а богатые – богатели. Правители плели интриги, за которые их воинства, в перерывах между приступами мертвецкого пьянства и грабежа захваченных земель, сражались, побеждали, проигрывали и умирали. И разрешение любых неоднозначностей, допускающих изначальную двойственность трактования, происходило исключительно с применением мантры «казнить-линчевать». Так что романтизация и популяризация образов описываемой эпохи заслуга практически исключительно великолепного авторского таланта. Подобно латинской пословице из эпиграфа, написанное в книге теперь уже не вырубишь даже топором. Было так на самом деле, или нет, но для многих читателей казацкий бунт семнадцатого столетия останется в восприятии именно таким, каким его изобразил пан Сенкевич. Повествованием не то убедительным, не то убеждающим. А местами, и попросту – выдуманным. Но воспринимаемым, тем не менее, до странного правдоподобно. И даже доверительно. Вереницы букв которого, незаметно для читающего, сливаются в слова. Те, в свою очередь, сплетаются узором абзацев, из которых и сложено это, несмотря на впечатляющий объём, удивительно короткое и головокружительно увлекающее сказание о казаке и татарине, шляхтиче и русиче, Украйне и Речи Посполитой, Диком Поле и Сечи Запорожской. О том, как огнём и мечом, благородством и отвагой, подлостью и доблестью, смекалкой и хитростью, пирами и посольствами, ратными подвигами и злобными деяниями триста лет тому назад писалась история земли русской...

...и ведь историческая трилогия, первым томом которой и является «Огнём и мечом», в результате стала самым кассовым, да простят меня поклонники классической литературы за такое определение, творением знаменитого поляка. Общая сумма полученных за трёхкнижие гонораров, ещё при жизни автора перевалила за отметку в 70000 царских рублей. Что, в переводе на нынешние финансы, составляло бы где-то порядка двух с половиной миллионов (sic!) долларов США. Но Нобеля просто за такое даже в те времена не давали. Тут дело в другом. Время написания – 1884-ый. В 2014-ом сто тридцать годов уж книге будет, между прочим. Но вот ведь штука, столь почтенный, да что там – откровенно дремучий, возраст не ощущается совершенно. Архаизмом тут и не пахло. Роман задорен, кипуч и читается, как лучшие достижения современной литературы. Одновременно с тем, события книги разворачиваются с деланной неспешностью, неотвратимо, с неукротимым достоинством и тяжеловесным изяществом идеально вышколенной панцирной фаланги. Получаемый таким противоборственным разнообразием эффект, оказывает воздействие, если и не магическое, то уж сродни лёгкому гипнозу определённо. Конечно, по ходу чтения, может показаться, что пан Сенкевич изваял собственную версию «Трёх мушкетеров» Дюма. Но не стоит обманываться. Это исторический трактат. Практически – скрижаль. Волею случая проступивший на бумаге в виде удивительно поэтичной, беллетризированной приключенческой прозы. Ценность исторического труда, побуждающего отдельными местами к откровенному хихикающему веселью, невозможно определить в скупых рамках метрики «понравился-непонравился-безразлично». Даже современный читатель, одурманенный миазмами доподлинно вымышленных интриг и хитросплетений вестеросских королевств, и никогда не происходивших приключений славного малого Рейнмара, прозываемого Рейневаном, поневоле вынужден будет проникнуться необоримой мощью исполинской поступи описанных в романе событий. Ибо из них и им подобных и проистекает вся нынешняя фэнтезийная и альтернативно историческая проза. По крайней мере – лучшая её часть. А ведь это, как и упоминалось выше, всего лишь малая частица истории меньшей половины европейских земель. И рассказ ведётся всего-то о шести годах одного века. И, по раздумии, читатель вправе предположить, что не в тысячах лет придуманной хронологии многих миров, стало быть, книжная сила. А в Слове она. И в Образах, им порождаемых. Что в действительности, и не придумывая очередной трёхручный арбалет и ещё один элитный орден конных саблеметателей, можно владеть вниманием читающего безраздельно: от корки до корки, от предисловия до оглавления...

P.S. ...в постскриптуме – немного о героях книги. В отличие от четвёрки вымышленных приключенцев, каковые нарочито литературные, главные отрицательные персонажи – Богун и Хмельницкий – вышли из под пера Сенкевича доподлинными великими людьми своего времени. Благородными, безжалостными, изворотливыми, подлыми и достойными порицания и восхищения скопом. В общем, личностями предельно противоречивыми, но, безусловно, способными увековечить память о себе и собственных деяниях в умах будущих поколений...

P.P.S. ...на сладкое – приторная, концентрированного авторского мастерства, цитата:

Стычки под орудийным огнем уже начались. С флангового укрепления были видны и отдельные всадники, и целые группки, мерявшиеся друг с другом силами. Это татары сходились с сине-желтыми казаками Потоцких. Всадники наскакивали друг на друга, проворно разлетались в стороны, объезжали друг друга с боков, перестреливались из пистолетов и луков, метали копья и пытались заарканить один другого. Издали стычки эти казались скорее игрой, и только кони, там и сям бегавшие без всадников по лугу, были свидетельством тому, что игра велась не на жизнь, а на смерть.

Исторические романы - это совсем не моё.
Сказала я, которая буквально недавно скупила себе всего Дрюона .
Честное слово, я их не боюсь (я про романы). Не пугает меня неспешность повествования, вычурность слога или упоминание исторических событий, в которых я совершенно не разбираюсь. И если противостояние французов и англичан хоть как-то ближе к нам во временном промежутке, то античность мерцает где-то там за спиной неясной дымкой. Вероятно, это моё незнание и способствовало неподдельному интересу и постоянному удивлению всем происходящим.

Открывая книгу вы проваливаетесь в дикий и необузданный первый век новой эры. Годы заката правлений Цезаря Нерона, точные даты гуглите сами, пожалуйста. Иисуса Назаретянина уже как тридцать лет распяли, но ученики его разбрелись по миру проповедуя учение новой секты - христианства.

Следим мы за жизнью и смертью нескольких персонажей, одних приближённых Цезарю, других, так сказать "из народа". Упомяну самых примечательных:
Петроний, цезарев любимчик, философ и идейный противник нового популярнейшего учения.
Тиггелин, как я поняла, что-то вроде современного мэра, устраивает с Петронием уморительные вербальные баттлы, человек не из приятных.
Марк Виниций, племянник Петрония, патриций (это значит, имеет кучу земли и рабов, но ничерта не делает). Самый интресный персонаж, кстати говоря, потому как меняет личность на диаметрально противоположную. И если ранее был жестоким и циничным, то потом... Ой, молчу-молчу, это уже спойлеры!
Лигия, хрупкая барышня, христианка, любовный (я бы сказала, маниакальный) интерес Виниция. Названа в честь племени лигийцев, откуда происходит родом. Полячка, как оказалось (мерсибо Википедии за предоставленную информацию, я бы так и не поняла).
Урс, телохранитель Лигии и почти легальный авторский приём по бесконечному спасению Лигии от всяких похотливых римлян.
Хилон, ууууу, как он меня раздражал. Ничтожество и подхалим. Строит из себя нищего грека, а потом продаёт ваши секретики и даже вас кому ни попадя. То, что происходит с ним ближе к концу, всё равно оставляет у меня впечатление гадливости. Пан Сенкевич, не убедил ты меня в его раскаянии.
Нерон, ясное дело, тоже появляется, причём непростительно часто. Сенкевич написал его как полнейшего шизофреника и социопата. Я не говорю, будто так не было на самом деле, но отношение автора к сей личности крайне не позитивное, а значит Цезарь в произведении - тот ещё безмозглый мракобес. Иногда это раздражало.

Кроме этих персонажей в книге появляется или погибает куча других. Среди них Апостолы Пётр и Павел, которые упрямо крестят своё паству, не желая спасаться бегством из римской опалы.

Сама суть христианства показана в романе весьма интересно. Это не те христиане, сжигавшие людей на кострах или устраивающие крестовые походы, это толпа в состоянии божественного экстаза, робкая и беззащитная как стадо овечек. Они пойдут на плаху и будут счастливы до конца. Они простят все мирские обиды своим врагам. Они поделятся крохами еды и питья, вылечат и выходят.
Ну да, довольно-таки не реалистично.

Зато вдруг становится понятно, от чего эта религия пользовалась популярностью среди рабов и нищих слоёв населения. С верой в чудо, в Спасителя, дарующего вечную загробную жизнь в обмен на земные муки, таким людям жилось веселее и дышалось легче. И, не имея ничего, оказывается, легче делиться.

Мне книга понравилась (чего я совсем не ожидала). Характеры прописаны подробно, сюжет не линеен, даже вотэтоповороты завезли. Наверняка не даром Камо грядеши сейчас признанная мировая классика, а не только польская.
Жестокость римлян шокирует и вызывает возмущение. Кротость христиан удивляет не меньше. Книга оставляет после себя какое-то воодушевление.
Так что всем советую ознакомиться, кого вдруг потянет на Нобелевского лауреата Сенкевича. Не пугайтесь объёма и упоминания всяких странных античных штуковин. Читается всяко не хуже современных остросюжетных драм, а, скорее всего, даже лучше.

Пы. Сы.
Да, у меня в лексиконе появилось новое крутое ругательство (см. заголовок).

Стыд и позор мои белым тапочкам, но несмотря на пятилетку, проведенную в стенах истфака, дожив до своих... эээ... 18 лет я так до сих пор и не прочла ни одной книги Сенкевича. Великолепная польская экранизация "Огнем и мечом" засмотрена до дыр (и на русском, и на польском), по творческому пути Богдана Хмельницкого я там вообще курсак в свое время писала. А про Сенкевича только слышала. Рассказывали много хорошего, хвалили... Но объять необъятное невозможно, поэтому пан Сенкевич не один год пылился в моем ридере. И если бы не флешмоб и замечательный совет замечательной Roni , то покрываться ему толстым слоем пыли не один год. Но, наконец, свершилось.

Во-первых, я получила несказанное удовольствие от авторского языка. Обычно книги на русском я читаю быстро, а следовательно бегло. Удовольствие, конечно, получаю, но не такое. "Камо грядеши" я взялась читать на польском, а поскольку язык у Сенкевича очень красивый и насыщенный, то читалось не быстро. И это было книге только в плюс.

Во-вторых, всяческих похвал заслуживает сам сюжет. Я в принципе знала, что история разворачивается во времена сумасшедшего Нерона, пожара в Риме и что история, собственно, о любви. Казалось бы достаточно. На деле так и оказалось, вот только благодаря тому, что книга читалась без малого месяц, Рим настолько поглотил меня, что я порой удивлялась, выходя из автобуса, где же толпы людей, спешащих в амфитеатры, чтобы увидеть кровавое зрелище? Где толпы христиан, идущих в последний путь? Куда испарились дворцы римской знати и сами патриции?

Обычно в любом романе я подсознательно выбираю для себя сюжетную линию, на которой сосредотачиваюсь. Это примерно так же, как девочки в школе читают "Войну и мир": батальные сцены по диагонали, а про любовь - вдумчиво и с замиранием сердца. Читая "Камо грядеши", я разрывалась между Римом, христианством и любовью. Рим - столица всего цивилизованного мира, город, ежедневно требующий хлеба и зрелищ, погрязший в разгуле и разврате, захлебнувшийся своими пороками и едва не погибший, неконтролируемая толпа, управляемая сумасшедшим императором и его приспешниками... Новорожденная вера, которая еще не успела покорить весь мир, но осторожными маленькими шажками укрепляется среди тех, кто умудрился сохранить чистое сердце в эпицентре роскоши и порока. При чем я бы даже не сосредотачивалась на христианстве - для меня было главным отнюдь не оно, а, скорее, то чистое чувство, та вера, которая может перевернуть мир с ног на голову... И любовь, которая начинается с безумного желания обладать, приносящего несчастья и горе, а заканчивается трогательной историей, которая заставляет звезду Ромео и Джульетты померкнуть на ее фоне.

Хотя я и дочитала "Камо грядеши" два месяца назад, стоило взяться за отзыв, как вся боль, весь надрыв романа снова нависли надо мной. Именно такой для меня и должна быть Книга с большой буквы. Must read.

128/300

ФМ-2014: 09/15

Исторические романы - это совсем не моё.
Сказала я, которая буквально недавно скупила себе всего Дрюона .
Честное слово, я их не боюсь (я про романы). Не пугает меня неспешность повествования, вычурность слога или упоминание исторических событий, в которых я совершенно не разбираюсь. И если противостояние французов и англичан хоть как-то ближе к нам во временном промежутке, то античность мерцает где-то там за спиной неясной дымкой. Вероятно, это моё незнание и способствовало неподдельному интересу и постоянному удивлению всем происходящим.

Открывая книгу вы проваливаетесь в дикий и необузданный первый век новой эры. Годы заката правлений Цезаря Нерона, точные даты гуглите сами, пожалуйста. Иисуса Назаретянина уже как тридцать лет распяли, но ученики его разбрелись по миру проповедуя учение новой секты - христианства.

Следим мы за жизнью и смертью нескольких персонажей, одних приближённых Цезарю, других, так сказать "из народа". Упомяну самых примечательных:
Петроний, цезарев любимчик, философ и идейный противник нового популярнейшего учения.
Тиггелин, как я поняла, что-то вроде современного мэра, устраивает с Петронием уморительные вербальные баттлы, человек не из приятных.
Марк Виниций, племянник Петрония, патриций (это значит, имеет кучу земли и рабов, но ничерта не делает). Самый интресный персонаж, кстати говоря, потому как меняет личность на диаметрально противоположную. И если ранее был жестоким и циничным, то потом... Ой, молчу-молчу, это уже спойлеры!
Лигия, хрупкая барышня, христианка, любовный (я бы сказала, маниакальный) интерес Виниция. Названа в честь племени лигийцев, откуда происходит родом. Полячка, как оказалось (мерсибо Википедии за предоставленную информацию, я бы так и не поняла).
Урс, телохранитель Лигии и почти легальный авторский приём по бесконечному спасению Лигии от всяких похотливых римлян.
Хилон, ууууу, как он меня раздражал. Ничтожество и подхалим. Строит из себя нищего грека, а потом продаёт ваши секретики и даже вас кому ни попадя. То, что происходит с ним ближе к концу, всё равно оставляет у меня впечатление гадливости. Пан Сенкевич, не убедил ты меня в его раскаянии.
Нерон, ясное дело, тоже появляется, причём непростительно часто. Сенкевич написал его как полнейшего шизофреника и социопата. Я не говорю, будто так не было на самом деле, но отношение автора к сей личности крайне не позитивное, а значит Цезарь в произведении - тот ещё безмозглый мракобес. Иногда это раздражало.

Кроме этих персонажей в книге появляется или погибает куча других. Среди них Апостолы Пётр и Павел, которые упрямо крестят своё паству, не желая спасаться бегством из римской опалы.

Сама суть христианства показана в романе весьма интересно. Это не те христиане, сжигавшие людей на кострах или устраивающие крестовые походы, это толпа в состоянии божественного экстаза, робкая и беззащитная как стадо овечек. Они пойдут на плаху и будут счастливы до конца. Они простят все мирские обиды своим врагам. Они поделятся крохами еды и питья, вылечат и выходят.
Ну да, довольно-таки не реалистично.

Зато вдруг становится понятно, от чего эта религия пользовалась популярностью среди рабов и нищих слоёв населения. С верой в чудо, в Спасителя, дарующего вечную загробную жизнь в обмен на земные муки, таким людям жилось веселее и дышалось легче. И, не имея ничего, оказывается, легче делиться.

Мне книга понравилась (чего я совсем не ожидала). Характеры прописаны подробно, сюжет не линеен, даже вотэтоповороты завезли. Наверняка не даром Камо грядеши сейчас признанная мировая классика, а не только польская.
Жестокость римлян шокирует и вызывает возмущение. Кротость христиан удивляет не меньше. Книга оставляет после себя какое-то воодушевление.
Так что всем советую ознакомиться, кого вдруг потянет на Нобелевского лауреата Сенкевича. Не пугайтесь объёма и упоминания всяких странных античных штуковин. Читается всяко не хуже современных остросюжетных драм, а, скорее всего, даже лучше.

Пы. Сы.
Да, у меня в лексиконе появилось новое крутое ругательство (см. заголовок).