Отзывы на книги автора «Жозе Сарамаго»

Вы помните то ощущение из детства, когда тебе завязывают глаза, раскручивают и отпускают ловить веселящихся шумных друзей? Первый азарт сменяется беспомощностью, затем приходит обида, затем ярость. И вот ты уже сдернул повязку с глаз, швырнул её куда пришлось и убегаешь от смеющейся ватаги ребят.

Или чувства жалости, тоски, неизбежности, когда наблюдаешь, как передвигается незрячий человек, беспомощно постукивая палочкой впереди себя, прощупывая сантиметры дороги впереди.

Все это ничтожно мало по сравнению с теми ощущениями, которые заперты в книге Сарамаго. Потому что здесь ослепли все. И повязку с глаз не сорвать. И не будет человека, который поможет перейти через дорогу. И не будет ни воды, ни еды, более того – ни сострадания, ни помощи. Только толпы бродяг, бредущих по улицам по колено в фекалиях, обгладывающих свежее кроличье мясо с костей и умирающих, умирающих…

Книга вызывает то оторопь, то жуть, то отвращение. И всё заставляешь воображение заткнуться – чтобы не представлять себя в эпицентре слепого мира, грязного, голодного, оборванного.

Лично меня оттолкнуло в книге не обилие смердящей физиологии, а излишнее морализаторство: красной нитью проведена мысль о том, что люди – животные. Но хорошей оценки книга, на мой взгляд, заслуживает.

Мир поражает внезапная эпидемия слепоты. Всех ослепших военные свозят в карантин в бывшую психиатрическую лечебницу. Среди первых ослепших оказывается глазной врач. Его жена видит, но притворяется ослепшей, чтобы не разлучаться с ним. Далее следует история слепого безумия охватившего вначале маленький мир больницы, а затем и мир "большой".

В первую очередь, стоит заметить, что у романа свой особенный стиль повествования. Нет деления на диалоги, прямая речь никак не выделена. Также текст состоит из очень длинных пространных абзацев. Лично мне было очень легко к такому типу повествования привыкнуть, тем более что поначалу сюжет развивается динамично, и без философских отступлений, кои, впрочем, я в целом люблю и ценю в романах.

Далее, в романе есть жестокие сцены насилия. И отвратительные подробности. Поэтому роман нельзя порекомендовать натурам чувствительным. Так как себя к таковым не отношу, мне это не помешало читать.

Что в романе мне не понравилось - искусственность созданной в начале ситуации. Дело даже не в фантастическом допущении эпидемии заразной слепоты. А в том, как правительство отреагировало на эпидемию. Отказ предоставлять зараженным медицинскую помощь, отсутствие надзора, расстрел в случае нарушения карантина. Слишком сомнительно для романа, в котором исследуется человек и общество.

Кстати об этом исследовании. В романе очень много рассуждений на тему, что есть слепота. И не слепы ли мы по отношению к людям, нас окружающим. Немного с иронией, эти размышления поданы от лица рассказчика, и в словах персонажей, сливаясь друг с другом, заставляя нас и погружаться внутрь романа, и смотреть на события со стороны.

У романа Сарамаго есть экранизация 2008 года, с Джулианной Мур в роли жены доктора. Это очень достойный фильм, где-то более адекватный относительно реалистичности событий, где-то менее жестокий, нежели роман. Но в любом случае, предпочтете вы посмотреть фильм или прочитать книгу, этот сюжет стоит того, чтобы с ним ознакомиться. У романа есть еще продолжение, [Про]зрение, и возможно даже я когда-нибудь его прочитаю.

В журнале "Мир фантастики" однажды была опубликована статья о том, что же позволяет причислить ту или иную книгу к разряду фантастических. Был даже проведен соц.опрос. И вот что выяснилось: наиважнейшим для фантастической книги является наличие некого фантастического допущения, которое и является альфой и омегой такого рода книг.

В этом произведении допущений хватает. Номер раз: смерть перестала выполнять свои непосредственные функции в одной отдельно взятой стране, чтобы доказать ,что вовсе она не такое уж и зло. И в стране начинается дикий хаос, на всех уровнях пищевой цепи и гос.управления царит ужас и трепет. Благодаря Сарамаго, все это выглядит смешно до колик, такой жизнерадостный фарс на тему корысти, глупости, чванства - ну, в общем, все то же самое, что можно написать о властях и без фантастической подоплеки. Смех да и только.

Допущение номер два: в середине книги смерть возвращается. И вот тут становится не до шуток, ибо она решила модернизировать свою работу и уведомлять о своем приходе заранее. Никто теперь не умирает просто так, неожиданно, но узнает об этом за неделю...и оказывается, что это не очень хорошая идея. Из жизнерадостного фельетона книга трансформируется в средоточие психологического гнета и скорби. Автор даже не пытается острить. Контраст с первой половиной книги разительный.

Третье допущение: смерть - женщина...и этим все сказано. Вот с третьим допущением получилось не очень, ибо до того, как смерть начала проявлять свою женскую сущность, роман был скорее философским. А когда оказалось, что она красивая и влюбчивая леди, все неожиданно стало таким милым и романтичным, что как-то даже неудобно становится, как будто что-то немного не на своем месте. Словно автору непременно, вопреки всему захотелось разбавить суровую прозу смерти общечеловеческим экзистенциальным хеппи-эндом. Впрочем, его право.

Надо отметить, что роман написан в типично сарамаговском духе (сложные отношения со знаками препинания, нежная любовь к запятым, нарочито простой и недалекий герой-рассказчик, благодаря которому молоко вдвойне смешней и.т.д.). Правда, в данном случае, в книге ни одного лишнего слова, ни одной лишней буквы, все произведение словно подчиняется какой-то загадочной формуле, позволяющей сконцентрировать максимум смысла на минимуме бумаге (иными словами, книжка небольшая, но насыщенная). Рекомендуется к прочтению даже тем, кто уже не раз сталкивался с проблемой исчезновения смерти в кино, книгах, комиксах и других художественных произведениях, потому как это действительно новый и
самобытный взгляд на данный вопрос.

У Сарамаго своеобразный стиль, и тот, кто читает его впервые, наверняка испытывает известные затруднения, потому что никакой тебе прямой речи, сплошной текст, состоящий из многоэтажных предложений, где смешиваются и автор, и персонажи, иногда сразу по несколько штук, и поди разберись, кто и что говорит, тем паче что мысль автора скачет, что твой козел.

Однако эта особенность делает его романы где-то особенно уморительными («Каин»), где-то просто немного странными («Слепота»). И в «Истории осады Лиссабона» она приобретает новое (а точнее, старое, ибо написана оная история прежде всего перечисленного), колоссальное преимущество. Такая манера рассказа, почти гипнотическая, великолепно смешивает два разных времени и два разных мира.

Раймундо Силва – корректор. Хороший, без единого пятна на своей корректорской репутации. Он живет в одиночестве, корпит над чужими книгами, и жизнь его лишена сколько-нибудь ярких потрясений, пока на рабочем столе не оказывается «История осады Лиссабона». Вполне себе обычная история, книга, прямо скажем, не шедевр, но сойдет, и Раймундо добросовестно ее вычитывает, доводит до возможного совершенства, пока… Пока с ним не случается необыкновенный приступ, который он сам потом затрудняется объяснить. Сознавая, что историю творят те, кто ее пишет, и одну ошибку авторитетного ученого через несколько поколений твердо почитают за истину, Раймундо берет и вписывает в рукопись короткое, но очень весомое «НЕ». Крестоносцы помогли португальцам освободить Лиссабон от мавров. Не-а. Не помогли. Вот так. Смиритесь.

Это злодейство в корне меняет жизнь Раймундо. На страницах новой истории португальцы в панике рассекают под стенами Лиссабона, а Раймундо сталкивается с женщиной по имени Мария-Сара, и жизнь, отныне тесно связанная с маврами и крестоносцами, дает все новые и новые витки. Кто бы мог подумать, как все может измениться из-за одного «не».

Роман можно разбить по блокам, каждый из которых по-своему интересен. Во-первых, это скрупулезная работа корректора. Хорошего корректора, это хочется подчеркнуть, корректора, у которого под боком библиотека знаний на все случаи жизни. Важен не сам факт ее наличия, человеку интернет-эры это до фонаря, а то, как и почему Раймундо ей пользуется. Во-вторых, это Раймундо-писатель, который с помощью многолетнего опыта корректора открывает интересные стороны творческого и издательского процесса. В-третьих, это Раймундо-одиночка и его трансформация, этакий психологический подвыверт, на удивление трогательный. И наконец, это историческая линия, которая проходит красной линией через все три блока и иногда так плотно вторгается в реальность, что, кажется, ты с Раймундо сидишь в кафе, попиваешь, значит, кофеек, а за витриной перекликаются мавры, потому что, в общем, ситуация еще далека от разрешения: крестоносцы-то смылись. Такие дела.

Я известный нелюбитель книг о писателях, писательстве и творческих процессах, но «История осады Лиссабона» не вызвала у меня обычного при таких темах отторжения. Читать ее было интересно и часто уморительно, сведение двух разных временных реальностей в одну очаровывало. Стиль Сарамаго здесь пришелся очень кстати, но ползвезды с книги свалилось именно из-за него: иногда он выдавал такие кульбиты, что читать все же становилось тяжеловато. Противоречие, достойное книги, потому что чего в ней достаточно, так это противоречий. Во всем: в крестоносцах, маврах, Раймундо, Марии-Саре и т.д.

Роман рекомендуется всем без исключения. Чудная, непередаваемо атмосферная и милая вещь.

В журнале "Мир фантастики" однажды была опубликована статья о том, что же позволяет причислить ту или иную книгу к разряду фантастических. Был даже проведен соц.опрос. И вот что выяснилось: наиважнейшим для фантастической книги является наличие некого фантастического допущения, которое и является альфой и омегой такого рода книг.

В этом произведении допущений хватает. Номер раз: смерть перестала выполнять свои непосредственные функции в одной отдельно взятой стране, чтобы доказать ,что вовсе она не такое уж и зло. И в стране начинается дикий хаос, на всех уровнях пищевой цепи и гос.управления царит ужас и трепет. Благодаря Сарамаго, все это выглядит смешно до колик, такой жизнерадостный фарс на тему корысти, глупости, чванства - ну, в общем, все то же самое, что можно написать о властях и без фантастической подоплеки. Смех да и только.

Допущение номер два: в середине книги смерть возвращается. И вот тут становится не до шуток, ибо она решила модернизировать свою работу и уведомлять о своем приходе заранее. Никто теперь не умирает просто так, неожиданно, но узнает об этом за неделю...и оказывается, что это не очень хорошая идея. Из жизнерадостного фельетона книга трансформируется в средоточие психологического гнета и скорби. Автор даже не пытается острить. Контраст с первой половиной книги разительный.

Третье допущение: смерть - женщина...и этим все сказано. Вот с третьим допущением получилось не очень, ибо до того, как смерть начала проявлять свою женскую сущность, роман был скорее философским. А когда оказалось, что она красивая и влюбчивая леди, все неожиданно стало таким милым и романтичным, что как-то даже неудобно становится, как будто что-то немного не на своем месте. Словно автору непременно, вопреки всему захотелось разбавить суровую прозу смерти общечеловеческим экзистенциальным хеппи-эндом. Впрочем, его право.

Надо отметить, что роман написан в типично сарамаговском духе (сложные отношения со знаками препинания, нежная любовь к запятым, нарочито простой и недалекий герой-рассказчик, благодаря которому молоко вдвойне смешней и.т.д.). Правда, в данном случае, в книге ни одного лишнего слова, ни одной лишней буквы, все произведение словно подчиняется какой-то загадочной формуле, позволяющей сконцентрировать максимум смысла на минимуме бумаге (иными словами, книжка небольшая, но насыщенная). Рекомендуется к прочтению даже тем, кто уже не раз сталкивался с проблемой исчезновения смерти в кино, книгах, комиксах и других художественных произведениях, потому как это действительно новый и
самобытный взгляд на данный вопрос.

Смерть-одно из тех немногочисленных переживаний, через которые рано или поздно проходит каждый живущий.Её наступление неотвратимо.Однако сущность смерти окутана глубокой тайной. (Гроф С,Хэлифакс Дж.)

В одной стране(в какой именно в книге не сказано)смерть перестала умирать.Перестала
умирать-как-то это... нескладно.Но,с другой стороны,нельзя же сказать,что смерть перестала жить.Смерть всегда находится в состоянии смерти.Смерть мертва-следовательно,жить не может.Стоп!Давайте с начала,с первой строки:"На следующий день никто не умер"-ну вот так-то оно лучше!

На следующий день никто не умер!Вы представляете?Ведь это же...Это же...сбылась мечта идиота!Жить вечно-вечно жить!!!Ух ты,вот это да!!!!Едрить колотить!!!Извините,размечтался.Похожая реакция была и у жителей неизвестной страны.Ну что же,их можно понять.И действительно,отрадно осознавать,что смерти больше нет,а жизнь вечна.

В предыдущем абзаце я поставил неоправданно большое количество восклицательных знаков-теперь,дабы удержать равновесие,постараюсь напичкать текст знаками вопросительными.Начнем-с.Итак:Кто дарует бессмертие-Бог или Дьявол?Что для человека бессмертие-Рай или Ад?Одинакова ли смерть для человека,знающего,что умрёт,и для лошади,понятия об этом не имеющей?Что делать со всё возрастающим количеством немощных,тяжело больных,находящихся при смерти,но продолжающих жить людей?Что произойдёт с гигантским рынком похоронных услуг?КАк отреагируют страховые компании?Не нагреет ли мафия свою волосатую лапу в крепком рукопожатии с государством на всем этом бессмертии?Хорошие вопросики,правда?Если что(если надумаете читать книгу) ответы ведь вам искать.

Фантастический роман-притча Жозе Сарамаго,на мой грешный взгляд,насквозь пропитан сарказмом.У меня сложилось стойкое мнение,что Сарамаго не очень-то любит людей,видимо есть за что.Книга не самая простая в прочтении-автор явно не сторонник гладкописи.По тексту видно,как его раздражает так называемое правильное построение фраз,но,друзья мои,поймите- не каждый автор согласится писать так гладко и красиво как,скажем,Г.Акунин.А в общем и целом очень милая и добрая история с достаточно неожиданным концом.Приятного вам прочтения и спасибо за внимание.

Такое впечатление, что Сарамаго иной раз не мучается с придумыванием сюжета для своих романов, а садится за стол и конструирует всего лишь одно какое-то фантастическое допущение.
А что если бы вдруг люди взяли и ослепли?
А что если бы вдруг люди перестали умирать?
А что если бы вдруг люди начали говорить все до одного на разных языках?
Как, нет ещё последнего романа? Но он вполне возможен в рамках литературно-философских экспериментов Сарамаго. Формула такая: ввести какое-то фантастическое допущение, а потом мысленно "в песочнице" пошагово конструировать теоретически-литературную модель того, что бы из этого вышло. Как бы люди отреагировали с точки зрения социальных связей и личного поведения, в какую бы сторону у них побежала мораль, как бы аукнулась религия, кто бы задумался о философской стороне, а кто бы о чисто практической...

Со "Слепотой" удалось на отличненько, а через десять лет появляются "Перебои в смерти". И я честно признаюсь, что это тот редкий случай, когда самоповтор не вызывает скуку. Точнее, вызывает, потому что Сарамаго в принципе рассчитывает на некоторую тягомотность при чтении, упаковывая увлекательнейшие сюжеты в такой монотонный словесно-препинательный ковёр, что диву даёшься, как на деле все эти чудеса начинают казаться обыденными. Но лёгкий налёт скуки тут как раз не сам самоповтор вызывает, а стиль автора, так что несчитово.

Впрочем, действительно (по-настоящему) заскучать Сарамаго не даст. Как только эксперименту начнёт не хватать воздуха, и все главные статистические данные по представлению автору будут уже выявлены, он сразу же ввяжется в новый эксперимент, логически связанный с предыдущим. А что если... А что если смерть всё-таки вернётся, но при этом люди будут за неделю до даты своей кончины точно узнавать об этом факте? Как такой финт повлияет на расслабившиеся человеческие умишки?

Тут, конечно, с Сарамаго можно соглашаться или не соглашаться, мы всё равно никогда не узнаем, кто из нас прав, потому что все эксперименты чисто теоретические. Можно попробовать примерить ситуацию на себя или поспрашивать родных и близких, как бы они повели себя в этом случае. Тут я куда больше верю эксперименту общему, первому, когда участвовал целый социум. Теперь же от общего к частному, к каждой личности.

Но стоп, это же всего две трети книги. Одна треть — на первый эксперимент, вторая треть — на второй. А что же дальше, куда уж уже?

Можно уже. Последняя часть романа посвящена совсем уж частной истории, в которой и смерть из смерти с маленькой буквы постепенно превращается во вполне себе лично-определённую Смерть с большой. И личность для эксперимента выбирается из ряда вон по каким-то причинам, да ещё и так из ряда вон, что сама смерть (да и Смерть тоже) над ней не властна.

Не знаю, насколько хорошо пишет Сарамаго на родном языке. Перевод неплохой, но при всей своеобразности стилистики он всё-таки больше мыслитель, чем литератор. В какой-то момент начинаешь чувствовать, что с повествованием что-то не так, философский эксперимент к концу уже подошёл, а теперь надо вырулить ещё и литературно, что получается не всегда ловко. С другой стороны, может быть, причина именно в этой философской настырности, которая довлеет над словами. В любом случае, стоит почитать пару знаковых вещей у Сарамаго, чтобы понять, а нужен ли именно вашей душе и уму этот автор. Причём аннотации и краткий пересказ сюжета здесь не помощники, нужен именно текст автора по хардкору. Не покатит, так лучше и не браться. Зато если покатит, то можно провести за хорошей книгой пару вечеров. Один вечер - читая оную, а один вечер - мысленно проводя в голове те же самые философские эксперименты, что и Сарамаго, попутно оценивая их вероятность, например, на более близкой к нам реальности.

А что если в России, совершенно по-другому с философской точки зрения заточенной стране, вдруг перестали бы умирать люди? Ручаюсь, что уж у нас бы так просто народ не поверил, что такая штука и навсегда.

Такое впечатление, что Сарамаго иной раз не мучается с придумыванием сюжета для своих романов, а садится за стол и конструирует всего лишь одно какое-то фантастическое допущение.
А что если бы вдруг люди взяли и ослепли?
А что если бы вдруг люди перестали умирать?
А что если бы вдруг люди начали говорить все до одного на разных языках?
Как, нет ещё последнего романа? Но он вполне возможен в рамках литературно-философских экспериментов Сарамаго. Формула такая: ввести какое-то фантастическое допущение, а потом мысленно "в песочнице" пошагово конструировать теоретически-литературную модель того, что бы из этого вышло. Как бы люди отреагировали с точки зрения социальных связей и личного поведения, в какую бы сторону у них побежала мораль, как бы аукнулась религия, кто бы задумался о философской стороне, а кто бы о чисто практической...

Со "Слепотой" удалось на отличненько, а через десять лет появляются "Перебои в смерти". И я честно признаюсь, что это тот редкий случай, когда самоповтор не вызывает скуку. Точнее, вызывает, потому что Сарамаго в принципе рассчитывает на некоторую тягомотность при чтении, упаковывая увлекательнейшие сюжеты в такой монотонный словесно-препинательный ковёр, что диву даёшься, как на деле все эти чудеса начинают казаться обыденными. Но лёгкий налёт скуки тут как раз не сам самоповтор вызывает, а стиль автора, так что несчитово.

Впрочем, действительно (по-настоящему) заскучать Сарамаго не даст. Как только эксперименту начнёт не хватать воздуха, и все главные статистические данные по представлению автору будут уже выявлены, он сразу же ввяжется в новый эксперимент, логически связанный с предыдущим. А что если... А что если смерть всё-таки вернётся, но при этом люди будут за неделю до даты своей кончины точно узнавать об этом факте? Как такой финт повлияет на расслабившиеся человеческие умишки?

Тут, конечно, с Сарамаго можно соглашаться или не соглашаться, мы всё равно никогда не узнаем, кто из нас прав, потому что все эксперименты чисто теоретические. Можно попробовать примерить ситуацию на себя или поспрашивать родных и близких, как бы они повели себя в этом случае. Тут я куда больше верю эксперименту общему, первому, когда участвовал целый социум. Теперь же от общего к частному, к каждой личности.

Но стоп, это же всего две трети книги. Одна треть — на первый эксперимент, вторая треть — на второй. А что же дальше, куда уж уже?

Можно уже. Последняя часть романа посвящена совсем уж частной истории, в которой и смерть из смерти с маленькой буквы постепенно превращается во вполне себе лично-определённую Смерть с большой. И личность для эксперимента выбирается из ряда вон по каким-то причинам, да ещё и так из ряда вон, что сама смерть (да и Смерть тоже) над ней не властна.

Не знаю, насколько хорошо пишет Сарамаго на родном языке. Перевод неплохой, но при всей своеобразности стилистики он всё-таки больше мыслитель, чем литератор. В какой-то момент начинаешь чувствовать, что с повествованием что-то не так, философский эксперимент к концу уже подошёл, а теперь надо вырулить ещё и литературно, что получается не всегда ловко. С другой стороны, может быть, причина именно в этой философской настырности, которая довлеет над словами. В любом случае, стоит почитать пару знаковых вещей у Сарамаго, чтобы понять, а нужен ли именно вашей душе и уму этот автор. Причём аннотации и краткий пересказ сюжета здесь не помощники, нужен именно текст автора по хардкору. Не покатит, так лучше и не браться. Зато если покатит, то можно провести за хорошей книгой пару вечеров. Один вечер - читая оную, а один вечер - мысленно проводя в голове те же самые философские эксперименты, что и Сарамаго, попутно оценивая их вероятность, например, на более близкой к нам реальности.

А что если в России, совершенно по-другому с философской точки зрения заточенной стране, вдруг перестали бы умирать люди? Ручаюсь, что уж у нас бы так просто народ не поверил, что такая штука и навсегда.

Я очень люблю книги Сарамаго. Мне случалось из-за этого пропустить остановку в транспорте и однажды даже уйти с пары в университете. Это так, маленький дисклеймер, чтобы никто не принял оценку слишком всерьёз. Потому как книжка далеко не самое лучшее в творчестве автора и, если уж на чистоту, не тянет на ту оценку, что я ей поставил. Так что всё, что ниже, написано сквозь призму фанатского восприятия.

Итак, что же мы имеем? Во-первых, фирменный синтаксис и строй фраз, намеренное игнорирование всяческой "излишней" пунктуации, "утопленные" в текст диалоги, плавное сползание от собственно наратива к авторским лирическим отступлениям и обратно. Это всё характерно для Сарамаго и уже давно стало его визитной карточкой, но конкретно здесь выглядит слегка вымученным, тяжеловесным. В той же "Книге имён" те же приёмы работают несравненно лучше, именно так, как задумывалось, погружая читателя в текст.

Во-вторых, сюжет, слегка напоминающий "Слепоту". Точно так же в центре внимания Сарамаго некий мистический катаклизм, выворачивающий наизнанку привычную жизнь героев. Автору интересно посмотреть на функционирование общества и поведение людей в переломных, нетипичных ситуациях. Но опять же, здесь впечатление оказывается несколько смазанным, психологизм заменён какой-то фальшивой нарочитой иронией, создаётся впечатление не драмы, но гротескной комедии с чёрным юмором.

Впечатление в некоторой мере поправляет финал романа, где Сарамаго наконец переходит от общества вообще к конкретным персонажам. Ситуационно эта часть книги довольно проста, финал читается заранее, но эмоциональность и неподдельная доброта, присущая всем, даже самым жестоким книгам Сарамаго, играет свою роль и тут. Притом эмоциональность эта при всей своей глубине очень мягкая и аккуратная в отличие, например, от ряда авторов, которых принято обвинять в наигранной патетике и провокации читателя на жалость.

В общем, книгу я могу смело посоветовать только любителям творчества Сарамаго, которые уже прочитали многие его романы и знают, чего стоит ждать. Для первого же знакомства рискну посоветовать что-то другое, вот хотя бы "Слепоту", о которой упоминалось выше.

Эта штука сильнее, чем ''Фауст'' Гете

Подумалось мне, как только осознала окончание романа, а потом вспомнила кто эти слова произнес, и снова подумалось: закономерно. Тот, кто прочитал роман, поймет почему закономерно, ибо вот удивительный писатель Жозе Сарамаго, вот умеет он не просто поразить, а из нереального сделать реальное. В ''[Про]зрении'' снова эксперимент, снова то, чего в реальной жизни, вроде бы, быть не может, снова доведенная до абсурда ситуация, снова притча, снова метафора, снова нереальное происходит в каком-то вымышленном городе в неизвестной стране (читай - в любой стране мира). Однако ж, с каждой перевернутой страницей всё яснее понимаешь, что история - куда уж реальнее, настолько реальнее, что становится страшно, сквозь ядовитый сарказм и беспощадную сатиру, сквозь злободневный памфлет проглядывает самая настоящая реальность. Наша. Российская. Для читателей других стран будет проглядыват их реальность, потому что, как ни крути, власть она в любой стране одинакова, только разница в соблюдении законов и в их адекватности, а по сути...вот Сарамаго и рассказал об этой самой сути.

''[Про]зрение'' это такая попытка проанализировать а что будет с демократическими (и не только) свободами и постулатами, если однажды всё пойдет не так, если однажды народ решит проявить свою волю, отличную от воли правительства? Каковы будут последствия свободного волеизъявления? Какое наказание последует за этим, а, может быть, наоборот, правительство услышит свой народ? Это я, конечно, пошутила про услышит, всё будет именно так, как и предполагает большинство. Помните, как в ''Мюнхгаузене'':
— Ваше Высочество, сначала намечались торжества. Потом аресты. Потом решили совместить.
— А где же наша гвардия? Гвардия где?
— Очевидно, обходит с флангов.
— Кого?
— Всех!

Однажды в вымышленной стране случились выборы, демократические, разумеется, но оказалось, что 87 % проголосовавших оставили свои бюллетени пустыми. Как посмел народишко попрать демократические свободы? Что они замыслили? Бунт? И в наказание правительство выехало из столицы, ожидая каждую минуту погромов, беспорядков, хаоса, однако, город продолжает жить в своем привычном ритме: встают, работают, убирают улицы, выходят на мирные демонстрации, помогают друг другу - живут. Это непорядок, конечно же! Журналисты кружат на вертолетах над городом - они же знают, что сейчас, вот сейчас начнется! Истерят в газетах, на радио, на ТВ - ох, как знакома эта журналистская истерия и нагнетание обстановки. Но люди продолжают просто жить. Но это же НЕ-ПО-РЯ-ДОК! Нужно обязательно это изменить, нужно найти, обязательно найти виновного в происходящем, найти и принять меры. Правительство найдет виновного, обязательно найдет, оно это умеет делать.
Но было бы странно, если бы Сарамаго ограничился только политикой - ничуть не бывало. Проблемы личной ответственности, совести, порядочности, терроризма, клеветничества и безмерной любви к людям - всё это Сарамаго анализирует с присущим ему гуманизмом и мудростью. Есть в романе и отличная пародия на шпионские организации -провидение, страховки и перестраховки,-на брутальные фильмы с Хамфри Богартом.

''[Про]зрение'' это не совсем продолжение ''Слепоты'', хотя мы вновь встретимся с героями той истории, спустя четыре года, но это будет совсем другая история, только теперь уже про луч тьмы в прозревшем царстве. Сарамаго иначе не мог. Очень мощный финал романа, ожидаемый по ходу повествования, но неожиданный с ракурса чувств и сердца. Так не должно быть, но так есть.
И слёзный пёс не соберет уже текущие слёзы, не утолит печаль, не облегчит страдание.