Они с матерью были близки в их до тошноты исчерпанной жизни.
Вот такая фраза врезалась в мой мозг, зацепилась за какой-то винт и вросла в ткань намертво.
Хочу подчеркнуть в первую очередь то, что Элизабет Страут принадлежит к списку тех писателей (-ниц), чьи книги я очень хочу иметь у себя в домашней библиотеке. Она потрясающе пишет! Ее мысль насквозь пронизана тонким психологизмом, причем абсолютно не пафосным и не напыщенным. Отсутствует также излишний надрыв и выступления на публику с морализаторскими речами в ключе: что такое хорошо и что такое плохо... И что самое важное, ей определенно удается показать проблему и ее исток всего лишь в нескольких умелых и впечатляюще точных мазках, нанесенных именно в нужных пропорциях и оттенках. Страут не часто использует тени, то есть у нее все на виду, но не безвкусным криком. Да, может иногда и прозвучать громко, но точно не криком. У нее штрихи не размыты, они четкие, ясные, нередко впивающиеся в полотно до скрипа, но опять же, не до такой степени, чтобы разорвать его. И если подытожить ее манеру в одном предложении, то это приблизительно так: грамотно прописанная, сильная, рассудительная, не сглаживающая острые углы в покатую неприглядность, местами терпкая, правдивая и довольно таки непростая по содержанию, проза.
В центре сюжета данного произведения стоит проблема отношений матери и дочери. Мать-одиночка и ее дочь-подросток, живущие в удушающей глуши, взаперти от соседей и мира в целом. Не то, чтобы совсем как узницы, просто Исабель предпочитает уединение, не особо общается с соседями, ее жизнь - это вереница серых будней, ничем не примечательных и совершенно похожих один на другой: работа-дом-необходимые покупки и так по кругу. Эми привыкла к выбранному матерью ритму жизни, она естественно злится и недоумевает, почему мать предпочитает существовать, а не жить, но не осмеливается подойти и спросить ее об этом. Девочку раздражает унылая и бесцветная мать, с вечно понурой головой на тонкой шее, с испуганным затравленным взглядом и как-то ускользающе-бесплотная, словно пятно или тень. Эми пытается искать ответы самостоятельно, задаваясь вопросами, но так их и не находит, что немудрено. Мать отрезала все пути к себе, забилась в панцирь и ясно дала понять, что стучаться к ней бесполезно. Нет, нельзя сказать, что она жестокая и равнодушная к своей дочери. Она участвует в ее жизни дежурными улыбками, правильными словами, необходимыми вопросами, но не сердцем и душой. Ее рука никогда не тянется к волосам или к личику дочери просто так по рефлексу, как естественный материнский порыв, она не балует ее беспричинными поцелуями, нежными словами или объятиями. Исабель отчужденно-корректна, но никак не уютно-тепла. Именно поэтому она и упустила тот важный момент, когда ее дочь впервые ступила на тончайший лед под названием Жизнь и очень скоро оказалась под обломками.
Говорят, что дочери повторяют судьбы своих матерей. Кто-то согласится, кто-то усмехнется, кто-то задумается.
Случилось бы с Эми то, что случилось, если вместо Исабель рядом с ней была бы НАСТОЯЩАЯ мама? Смогла бы Эми различить увлечение от серьезного чувства? И вообще, увлеклась бы она неподходящим ни по каким критериям, человеком, который в тот момент показался ей чуть ли не богом? Трудно ответить. Но одно неоспоримо: все плохое и неприятное происходит, в большинстве случаев, только тогда, когда подросток оказывается один на один с жизнью.
Случилась беда, и даже тут Исабель не смогла оправдать свое святое предназначение - быть матерью. Она изуродовала дочь, дав волю своим неуемным рефлексиям и истерике. Если быть предельно гуманной, то возможно в некотором роде оправдать Исабель. Она всегда хотела только лучшего для Эми, но хотеть и сделать - это разные вещи. Она не смогла уберечь или, хотя бы, как-то смягчить удар, направленный на ее дочь. И не потому что ей было не до нее... Исабель слишком сильно сконцентрировалась на собственной боли, она ушла в себя, ушла глубоко в недра своего прошлого. И история почти повторилась...
Имеет ли смысл говорить о том, что нужно быть Другом своему ребенку? Эта истина так избита, что от многократного повторения теряет свою значимость. Наверно, нужно просто быть Мамой, чтобы ребенок не боялся, не стеснялся, не остерегался, не обходил бы стороной, словно минное поле. Чтобы подойти и рассказать о том, что покоя не дает, для него было бы в порядке вещей. Как-то так...