kalugina...@yandex.ru
Оценил книгу
Поделиться
Анна
Оценил книгу
Поделиться
Анонимный читатель
Оценил книгу
Поделиться
orlangurus
Оценил книгу
Принимаюсь за отзыв со слегка дрожащими руками. Потому что нет ничего сложнее, чем показать, что такое сила слова, особенно в книге, у которой, собственно говоря, нет сюжета... Случайно, волей строгого рандома, тыкнувшего пальцем именно в эту книгу, я взялась читать её сейчас, когда кругом бодро рассказывается о начале съёмок экранизации. Не представляю, что это будет, по мне, так книга вообще не кинематографична... Что ж, подождём. А пока всё-таки о книге.
По сути - попаданская литература, при этом ни разу не фантастика. Поясню: без расшифровки, что предшествовало самому появлению больного в палате, мы с разбегу влетаем в дневник, который он пишет по предложению/велению врача. Дело в том, что больной ничего не помнит. Совсем. Но у читателя мгновенно появляется ощущение, а очень быстро и полная уверенность, что с ним и кроме потери памяти что-то не так. Он какой-то... нездешний. Обрывочные воспоминания, подёрнутые туманом времени, картины из явно очень давних времён... Тургеневские барышни, крыжовник в саду... Мордастые гпушники... Конка, гремящая колокольным звоном... Детство без страха и упрёка и кем-то произнесённая фраза "Иди бестрепетно"... Или вот так:
Дали мне сегодня новую микстуру – ужасно горькая. Пил ее и вспомнил, как впервые в жизни пил водку. Это было на Дне ангела Елизаветы, отмечавшемся в огромной квартире на Моховой. Помню залитую электрическим светом залу, экзотические растения в кадках. Не помню, кто такая Елизавета.
Потом возвращается имя:
Иннокентий Петрович Платонов. Респектабельно. Немного, может быть, литературно.
Доктор Гейгер, у которого не просто врачебное отношение в пациенту, изо всех сил старается ему помочь безболезненно вернуть память и найти силы для принятия новой реальности. Он-то знает, каким образом пациент оказался на больничной койке, кто он такой.
– Если я правильно понимаю, несмотря на все успехи науки, оживить при разморозке не удалось никого?
– Удалось, – отвечает.
– Кого же, интересно? Бабуина?
Гейгер смотрит на меня сочувственно и как-то даже настороженно:
– Вас.
Из маленьких обрывков, постепенно, складывается история обыкновенного человека Платонова, ровесника века. Каковой тем не менее жив сегодня, в нашей реальности. Прошедший соловецкие лагеря по ложному (? - это неточно) обвинению в убийстве, попавший в специальную программу Лаборатории по заморозке и регенерации ("Какая все-таки подходящая аббревиатура – ЛАЗАРЬ, даже если учесть, что я пролежал не четыре дня. Я видел иконы, изображающие воскрешение Лазаря: он выходит из склепа, а стоящие вокруг люди закрывают носы. Ладно… По описанию Гейгера, когда меня достали из азота, я тоже не выглядел молодцом. Правда, не пах."), он оказывается воскрешённым настолько удачно, что - реально жив. И вот ему приходится учиться жить в новом мире, что крайне усложняет попадание новости о воскресшем человеке в прессу, начинается бесконечная череда интервью, предложений сниматься в рекламе замороженных овощей и т.п. Из одного интервью:
– Что вы чувствуете, – спрашивает, – оказавшись в новой, по сути, стране?
– Чувствую, что у нее новые сложности.
Но это чисто внешняя сторона сюжета, так же как и встреча с внучкой его возлюбленной Анастасии, очень на неё похожей, и вся история их любви, и моментами врывающаяся в повествование современная жизнь со всеми её несуразностями. Вот, например, питерский богатей настоятельно зовёт на свой спонтанный праздник:
Жизнь, сказал Тюрин, должна быть непринужденной: захотелось фейерверка именно сегодня и именно на Елагином – значит, будет фейерверк. Его бы слова да в уши того бомжа, что роется в нашей помойке. Тот просто не знает, какой должна быть жизнь, иначе устроил бы фейерверк на Елагином.
Настоящее течение истории - всё-таки в дневниковых записях о прошлом, как самого Платонова, так и Насти, и доктора Гейгера. Тут настолько концентрированные размышления о СУТИ жизни, истории, вещей, что пересказать нереально. При этом необыкновенно красивый текст, буквально пропитанный красками, звуками и запахами, ложащимися поверх глубокомысленных рассуждений настолько органично, насколько это возможно...
Рай – это отсутствие времени. Если время остановится, событий больше не будет. Останутся несобытия. Сосны вот останутся, снизу – коричневые, корявые, сверху – гладкие и янтарные. Крыжовник у изгороди тоже не пропадет. Скрип калитки, приглушенный плач ребенка на соседней даче, первый стук дождя по крыше веранды – всё то, чего не отменяют смены правительств и падения империй. То, что осуществляется поверх истории – вневременно, освобожденно.
Душой, мыслями, всей сутью своей разорванный между двумя временами человек пытается ... что? Просто быть живым? Почувствовать свою нужность или отсутствие таковой?
Пытаюсь воссоздать тот мир, который ушел навсегда, а получаются только жалкие осколки. И еще такое чувство – не знаю, как правильно его выразить… Вот мы в тогдашнем мире были разными, чужими, часто – врагами, но сейчас посмотришь – в чем-то, получается, и своими. Было у нас общее время, а это, оказывается, очень много. Оно делало нас причастными друг другу. Мне страшно оттого, что нынче все мне чужие. Все, кроме Анастасии и Гейгера. Своих только два человека, а раньше – весь мир.
Мне его было жалко до слёз. Мне было жалко Гейгера, который скорее друг, чем просто врач, теряющего не своё научное достижение, а близкого человека. Мне было жалко даже Настю - самый неубедительный персонаж, на мой взгляд, слишком лихо преодолевший вираж в восприятии Платонова, а ведь вроде такая прагматичная девушка... Мне больше всех жаль будущую Анну, которая ещё не родилась... Книга очень грустная, и нельзя сказать, что это грусть светлая. Осенняя прозрачность, вот как я описала бы тональность книги, хотя это неимоверно далеко от сути. Может быть, потому что осенние воспоминания преобладают. Может потому, что событие, навсегда впечатавшееся в память мальчишки - гибель авиатора Фролова на Фармане-4, кажется, произошло осенью.
Словом, я чувствую, что сбилась окончательно, и ничего сказать про эту книгу так, чтобы это было хотя бы близко к ощущениям от неё, у меня не получается. Да, она из тех книг, которые надо просто читать, а уж понравится или нет - вопрос...
Когда же человек возвращается не откуда-нибудь, а с того света, он имеет особые задачи. Лазарь четверодневный свидетельствовал о всемогуществе Господнем.
О чем свидетельствую я?
Поделиться
Larisa Drozdetskaya
Оценил книгу
Поделиться
Елена Митина
Оценил книгу
Поделиться
Мари
Оценил книгу
Поделиться
Алина Н
Оценил книгу
Поделиться
yadk...@mail.ru
Оценил книгу
Поделиться
Alan Runner
Оценил книгу
Поделиться
О проекте
О подписке
Другие проекты